Ух, подморозило к ночи! И ветерок январский – и не холодный вроде, но унылый какой-то, точно старик поседевший, жизнь, - ту, что минула, обдумывающий… На вечерне Богоявлению сам настоятель пошел на «уральскую Иордань» - реку Исеть.

Вооружились мужичины-староверы бензопилой, да топорами.

Пока на ликах икон отражаются огоньки свеч в руках молящихся, пока в центре храма нараспев и, как-то особо по-праздничному, читают канон – несколько старообрядцев, нарушая зацерковную тишину Богоявленского Сочельника, неспешно разговаривая, идут к реке. Благо, от храма до нее – метров пятьдесят всего.

…Вода от пилы брызжет – аж жуть!

- Вот что значит – «по колено в воде», - смеется Павел Слепушкин, отирая свою рыжую бороду. Его брюки сегодня и впрямь мокрые от ледяной екатеринбургской воды…

А лед – сантиметров тридцать всего. На Урале нынче совсем не холодно: шкала термометра трусливо «висит» на минус пяти и ни шагу ниже. Да разве удивишь этим старовера?! Это год назад после службы мы кутались в шубы, 35-градусная погодка румянила щеки.

Уже и служба закончилась, и последнее «Боже милостив» радостно прозвучало с амвона, а две фигуры в лунном свете все машут топорами – назавтра здесь будет много желающих окунуться в трепещущие «воды Иордановы».

«Мороз невелик, а стоять не велит». Невольно вспомнишь русскую поговорку наутро, когда подойдешь к проруби. Пятеро нас. Кто с лопатой, кто с ломом, а кто и с фотоаппаратом – полынья покрылась наледью, сурово чернеет на белоснежном исетском покрывале.

- Здесь будет палатка, а здесь вот лестницу спустим, чтобы братия окунались без опаски, - такие вот разговоры звучат над просыпающейся рекой.

В церкви – служба, и народу, конечно, не протолкнуться. И лица все новые – дети, внуки прихожан, - все за святой водой пришли. Вроде и крещеные, вроде и нашей веры, а приходят под конец службы, да все поближе к канистре с водой. Не исстари это повелось: еще деды наши выстаивали в эти дни вереницу служб, чтобы подготовить себя к принятию этой святой, христоподобной «бани пакибытия», о которой апостол Павел в своем послании к Титу (Тит. 3, 5) изрек: «Он спас нас… по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом».

А на Исети уж первые горожане, к крестообразной проруби подходят, спешат окунуться – и не староверы вовсе, и крестятся все не по-нашему. Иные дозволения у бородачей, что на берегу стоят, испрашивают. Сегодня в Екатеринбурге на озере Шарташ представители местной епархии РПЦ устраивают народные гуляния, подобно масленичным, и от той излишней сутолоки и лоска иные едут на другой конец города, сюда, к староверам – здесь и тихо, и люди какие-то открытые, не торопят, но благословляют на «дело Божие».

Вот и Мефодий Тюкин, председатель христорождественской общины, пришел – лестницу принес, опустили в прорубь, которую пара мужичков с женами уже успели обновить, разукрасив своими криками черно-белую ткань: прорубь во льду. Тут же и делятся впечатлениями: «Ох, мороз в меня впился», «Славно-то как!», «Не бойся и ты прыгай!»

Водосвятный молебен уж разменял вторую половину дня. Но порядок, установленный с незапамятных времен, сохранен: с благоговением подойдем ко кресту и лишь теперь, приобщившись к радости светлого праздника, точно вместе со Христом выходя из благодатной воды, наберем освященной воды. На всякое время лета сего.

…Стою на «раздаче»: разливаем братии воду по бутылочкам.

- А сколько вода стоит? – интересуется одна, а сам держит в кулаке измятые купюры.

- Ой, вы мне не полную бутылочку налили, - наша староверка сетует.

- А мне фляжку до краев наполните, - настойчиво просит другая, протягивая мне пятилитровую бутыль.

- Можно три бутылочки – для болящих беру, и в другой город увезти надо, - это уже наши люди интересуются, и говор узнаю, и тон.

Слышишь такие речи и невольно дивишься – то ли мы и впрямь из «колена Аввакумова», то ли завернули в храм случайно. Но – стараешься не обидеть. И объясняешь, снова и снова, каждому третьему: «Капля море освящает»…

А то вдруг и вовсе нахмуришься: подойдут две женщины в брюках и, уверяя всех вокруг, что они старообрядческих корней, требуют воды. Или вот мужчина, испив святой водицы, просит наполнить ему сосуд, а на вопрос о том, знает ли он, как употреблять святую воду и какие молитвы при этом читать, честно ответит: «Я старовер, но этого не знаю».

Но, пожалуй, ничего так не радует и не умиляет, как одиноко стоящая в нерешительности девушка-клирошанка. Она застенчиво подойдет, когда все желающие уже разойдутся, когда и тары, заботливо закупленной председателем общины, уже не останется, и попросит себе бутылочку воды – «На весь год ведь она». Отдам ей свою, заранее припрятанную, поймав на себе благодарный и теплый – от всего сердца – девичий взгляд. На здоровье, сестрица!

Постепенно опустеет церковь, и снова чуть заметным эхом отдаются здесь редкие голоса прихожан. А на реке – и стар и млад. Да что там – мал-мала меньше! К палатке, которая ждала первых своих посетителей два часа с момента установки, - очередь. Ярко-желтое солнце, уже давно осветившее богоявленский Екатеринбург, который в последние дни хмурился под тучами, веселит и соблазняет. Вереница людей никак не кончится – подходят, долго осмеливаются, переговариваются, да ныряют в палатку. И каждого, пожелавшего нырнуть, провожают напутствиями, подзадоривают.

- Сам-то будешь купаться? - Павел Иванович Слепушкин интересуется, но узнав, что я не умею плавать, - понизил голос до шепота и поделился, - да я ведь тоже не умею, а охота проникнуться чувством радости. Давай вместе, когда все разойдутся?

…Тем временем Илья Смоквин выскочил из палатки, подчеркнуто строго, словно на экзамене, подошел к лестнице – окунулся три раза и неспешно вылез. Таков и председатель общины: Мефодий пришел в военном камуфляже, скинул его, разделся, широко перекрестился на восток и, не ойкнув и не испугавшись студеной воды, залез в воду, резко нырнул, чуть задержавшись в воде, вынырнул. И так – три раза. Потом вылез, давая ручейку воды стечь с заостренной книзу бороды, и как ни в чем не бывало, завел беседу с кем-то, кто боязно топтался на промокшем коврике.

- Что чувствуете, Мефодий Константинович – расскажете? – интересуюсь.

- Да все привычно: сам же знаешь, я каждый год окунаюсь. Нигде ни колет, ничего не болит, ты давай сам полезай – в воде теплее, чем здесь, потому что там ветер не дует, - рассказал спокойно, словно и не выходил из теплого храма, где вот уже третий год строго следит за порядком.

А старший сын настоятеля отрок Никола Зырянов минут пять стоял в футболке, присматриваясь к другим, потом прыгнул и сам. А вот – трогательный момент, Павел Иванович с супругой Мариной распеленали трехмесячную Ирину; отец бережно взял чадо на руки и голышом троекратно погрузил в крещенскую воду. Марина спешно завернула дочку в одеяло и понесла в храм, а малышка даже не пикнула. Вот что значит – традиция и воспитание: с молоком матери передается.

Сегодня вечером к проруби придет отец Павел с матушкой, а в темноте и еще несколько желающих, которые пообещали, что вернутся сюда, чтобы получить благословение Божие от этой воды, которая получает чудесную силу всего один раз в год.

Есть в этом празднике какой-то неуловимый огонек, который зажигает в сердцах людей веру и надежду на очищение души от пыли, - той пыли, которой все мы покрываемся, находясь в миру. Сами ощутите.

Максим ГУСЕВ,

Екатеринбург.

Фото автора.