Факт, известный обществу: я стал старообрядцем. Но в чем, однако, мотивы моего перехода? Какое право имеет человек «бунтоваться»,  если ранее он считал возможным примиряться с той же самой церковью, с какой теперь разрывает?

40 лет  понадобилось для Израиля, чтобы он, блуждая по пустыне среди голода и лишений, отвык от  мяса еги­петского,   от греховного налета, какой наложил на него Египет. Мы в рабстве греха и, однако, даже хотим идти не в землю обе­тованную, а навстречу Воскресшему, к святым тайнам Его.

Антоний Великий образно говорит о тенетах греха. Да, сети греха расположены всюду. Самое святое и чистое в жизни человеческой делается для него искушением и «сетью в погибель».

Великий день... День Ваий, кажется, был больше, чем думают о нем. Постараемся воспроизвести ход дня.

Сегодня память святого Иоанна Лествичника. Это был святой подвижник с глубоко просветленным христианским духом и великой мудростью. Это человек, который ставил Господа центром своей жизни во всех ее отношениях — для него «Бог является предметом и целью всех занятий, так как во всех поступках и движениях истинный христианин полон сознания, что он стоит перед Богом, полон   внутренней одушевляющей реальности по Нем»... (из «Лествицы»).

Я говорю о возобновлении почитания святых мощей Анны Кашинской. Ее один старообрядец удачно назвал «исповедницей после смерти». Да, она была «исповедницей», пострадавшей за хранение святого древнего обряда тогда, когда святые останки ее уже триста лет   почивали   в   гробу. С лишком через четверть века после того, как святость ее признана Церковью и ее мощи открыты для благоговейного поклонения.

В каждом ли доме есть Евангелие? В каждом ли доме его читают? Каждый ли день читают? И если читают, то с той ли жаждой научения, как слушала Господа грешная самарянка?

А в заключение одно слово. Не все еще пришли к земле обето­ванной в этой семье. Некоторые еще вдали от святой границы. Надеюсь, что те, которые уже пришли, приведут за собой дру­гих. Как приведут? Страстным желанием спасения для них, молитвой.

«В каждом человеке, в душе его, заключен благородный невольник, которому он должен дать свободу. Нет человека на свете, в глубине души которого не шумел и не звенел бы часто цепями благородный, крепко скованный узник (душа), но за шумом житейским, за водоворотом занятий, тревог, радостей и печалей мы этого большей частью не слышим: не замечаем тоски и вздохов внутреннего человека, взывающего о воздухе и свободе».

Мне думается, и нам, зрячим, не мешает запастись светом от слепеньких.

Великие апостолы и подвижники, мученики, эти «факелы, горевшие в садах Нерона» освещали и освещают своим светом весь мир. Наш огонек мал, но и мы всегда можем осветить своей свечечкой свой маленький угол и внести своей любовью свет во многие темные души.

Семья - церковь! Как много сказано в этих двух словах. Какая широкая ответственность налагается на тех, кто призван хранить святость и чистоту этой домашней церкви. Муж, отец, жена, мать, свекровь, золовка... На каждого из них налагается свой круг обязанностей, своя «дорога», которой можно прийти ко спасению.

Семья - церковь! Как много сказано в этих двух словах. Какая широкая ответственность налагается на тех, кто призван хранить святость и чистоту этой домашней церкви. Муж, отец, жена, мать, свекровь, золовка...  

Если мы лобызаем Его, но ничего не делаем для Христа вне храма в нашей жизни, служим не Ему, а дияволу, не добру, а злу, не любви, а вражде, не людям, а только себе - то "в суд себе" мы лобызаем Крест Христов. Это лобзание Июдино.

"Господи и Владыко животу моему. Дух уныния, небрежения, сребролюбия и празднословия отжени от мене"...  Едва ли есть молитва (после молитвы Господней), которая трогала бы более, чем великопостная молитва св. Ефрема.

Но разве это мыслимо? Разве можно не заботиться о завтрашнем дне, забыть о завтра? И птица вьет свое гнездо, и она делает запасы для своих детей. Можно ли ждать, как Илия, что «вранове» принесут нам пищу?

Сознание собственной духовной нищеты и покаяния мытаря - первый шаг по пути к спасению. Пока человек считает себя «духовно благоприятным», не видит, что он наг и нищ перед Богом, - он мертв. Он будет барахтаться в грязи, жить жизнью язычника и, питаясь «пищей свиней», будет думать, что он - христианин. И такой мертвец, сколько ни стучи в крышку его гроба, не услышит  призыва проснуться и воскреснуть, и зов Господень не дойдет  до его души, потому что он считает себя «живым».

Нужно только помнить, что детей нужно воспитывать для Царства Божия. Нужно помнить заветы святых отцов. «Если вы хотите, - учат они, - чтобы дети вам вполне повиновались, при­учайте их читать слово Божие. Вместо любви к играм, забавам, нарядам научите их любить слово Божие».